Поселение Бурун-Эли

бурун эли.jpgСреди многочисленных памятников Крыма, наибольшее внимание и соответствующий интерес, как правило, вызывают городища и некрополи средневековья, античности, раннего железного века. Вместе с тем не менее захватывающей представляется эпоха более ранняя, от которой вовсе не сохранилось письменных источников, а история людей, живших в то время настолько фрагментарна, что незначительная на первый взгляд находка может изменить прежние представления кардинально. В этом отношении представляется правильным осветить археологию бронзового века Крыма. Одним из ярких поселений периода является Бурун-Эли.

Поселение позднего бронзового века Бурун-Эли расположено в степной балке в 3 км к югу от моря и в 5 км к юго-западу от с. Владимировка, и в 3 км к востоку от пос. Скалистое 2. Оно получило свое название по некогда располагавшейся поблизости крымскотатарской деревни Бурун-Эли (в русской транскрипции, в том числе и на дореволюционных картах, обозначавшееся Бурнель). Территория поселения распахивается, и на поверхности оно фиксируется по развалам камня и выходам золистого грунта. Пятно это достигает площади около 3 га. Среди подъемного материала встречаются фрагменты лепной керамики скифского времени, античной и средневековой керамики, что затрудняет определение границ поселения позднего бронзового века. В 1988–1990 гг. экспедицией под руководством В. А. Колотухина двумя раскопами здесь было вскрыто 1300 кв. м.

На поселении раскрыто более пяти подквадратных углубленных в землю жилищ, котлованы которых облицованы камнем. Степень сохранности удовлетворительная: многие жилища сохранились лишь фрагментарно. Внутри жилищ имелись очаги, хозяйственные ямы. По оси помещений идет ряд столбовых ям, что позволяет предположить наличие двускатной кровли. В раскопе №1 мощность культурного слоя составляла от 0.3 до 0.6 м. На всей его площади были обнаружены развалы некрупного дикарного камня от разрушенных построек, основанием для которых служил материковый суглинок.план поселения_0.png

Помещение 1 на протяжении своей истории претерпело несколько перестроек. Котлован первоначальной постройки был углублен на 0.4 м от уровня поверхности, а его длина с севера на юг составляла 8 м. Судя по всему, ширина жилища составляла 6.5 – 7 м. Северный борт помещения был нарушен более поздним помещением 2. На их пересечении было обнаружено корытообразное углубление шириной ок. 2 м. с наклоненным в сторону помещения полом, представляющее собой, очевидно коридор. Площадь жилища составляла приблизительно 56 кв.м. Жилище четырежды перестраивалось.

Внутри помещения 1 на его полу было выявлено три очажных пятна: одно, диаметром 0.6 м. – в центре, второе уходило под северную стенку, третье – в юго-западом углу. С внешней стороны помещения в районе коридора располагалась хозяйственная яма, округлая в плане, колоколовидная в разрезе.

Более крупное помещение располагалось к северо-востоку от помещения 1. Оно было впущено на глубину ок. 07 м и вытянуто с северо-запада на юго-восток на 11.5 м. Ширина его составляла ок. 5.5. м. Вход в него располагался с юга, на стыке западной и южной стенок и имел форму узкого коридора с наклонным в сторону помещения полом. Стенки коридора были выложены из камня, западная – из плит, поставленных на ребро, также, как и восточная. Высота стенок – 0.6. м., а длина коридора – 3.75 м. Вход был достаточно узким – всего 0.75 – 1 м в ширину. В помещении также были обнаружены следы очагов.

Раскоп №2 был заложен в 100 м. к северо-востоку от первого. В ходе раскопок были обнаружены обрывки стенок и развалы, преимущественно некрупного камня. Были выявлены остатки двух помещений. По типу они относятся к полуземляночным, имевшим каменное основание, сохранившееся фрагментарно. Судя по наличию столбовых ям, крыша, опиравшаяся на них, была либо двускатной, либо, что более вероятно, четырехскатной.

Среди находок на поселении преимущественно представлена коллекция керамики. Фрагменты столовой, преимущественно лощеной посуды составляют здесь около 5% отт общего числа керамики. Ассортимент частично реконструируемых форм ограничивается мисками, чашками, чашевидными и кубковидными сосудами. Миски представлены двумя типами: с коническими или дуговидными стенками и «шлемовидные» с выделенной шейкой. Диаметр венчика и у тех и у других варьирует от 15 до 27 см. У одной миски второго типа на плечиках располагался налеп в виде ручки-упора. Чашки с коническими и дуговидными стенками отличаются от мисок меньшими размерами. Обломки кубков – мелкие, с относительно высокой, дуговидно изогнутой шейкой и шаровидным туловом. Лишь на 10 обломках лощеной посуды зафиксирован углубленный геометрический орнамент.керамика бурун эли.png

На втором месте по числу находок стоят изделия из камня. Из поселения Бурун-Эли происходят массивные каменные «ступки» в виде грубо оббитых блоков. Подобные предметы обнаруживаются и на других поселениях периода, так на поселении Бай-Кият ракушечниковая «ступка» была вкопана в пол рядом с очагом, что дает возможность предполагать ее хозяйственное предназначение в процессе приготовления пищи. Относительно часто встречаются фрагментированные и целые зернотерки из диорита и песчаника, имеющие ладьевидную и вытянутоовальную формы. Обнаруживаются фрагменты каменных проушных топоров и обломки литейных форм. Помимо каменных, фиксируются костяные изделия – проколки и астрагалы с зашлифованными плоскостями, стержневидные псалии.

бронзовые ножи.pngНа поселении довольно немногочисленны находки из бронзы. Они представлены в целом одним фрагментированным и двумя целыми ножичками. Вместе с тем присутствуют отдельные предметы, связанные с отправлением культа, позволяющие представить хотя бы в общих чертах мировоззрение людей, живших в Бурун-Эли. Так, у западной стены плохо сохранившегося помещения №4 была выявлена каменная зернотерка ладьевидной формы, сломанная на две части, но при этом обе половинки лежали вплотную друг к другу, аккуратно состыкованные по линии шва. Форма ямки строго соответствовала форме и размерам зернотерки. А условия залегания ее ниже уровня пола исключают сомнения относительно преднамеренности ее «захоронения». Вероятно, подобное явление стоит рассматривать как строительную жертву. Этот обряд бытовал на различных территориях с глубокой древности до новейшего времени.

культ глина.pngНа поселениях поздней бронзы, таких как Бурун-Эли, встречаются изделия, связанные с календарными обрядами. Это и фигурки животных и человека, и модели колес, и глиняные «хлебцы». На поселении, в хозяйственных ямах, обнаружены два слабо обожженные фрагментированные изделия из рыхлой глиняной массы. Помимо «хлебцов» в одной яме найдены изделия в виде калачей и фаллосов. В трех ямах в состав находок входило по одному изделию яйцевидной формы из камня. В хозяйственной яму у помещения 1 была обнаружена скульптурная голова быка, примитивно изготовленная из камня-ракушечника. Ее уши были выделены глубокими прорезями, на месте рогов оставлены ровные площадки (возможно рога были из другого материала и как-то закреплялись). Размер изделия внушительный – 62х52 см.

В этой хозяйственной яме же была найдена ракушечниковая плита (45х40х13 см) с округлым отверстием (12 см) и тремя лунковидными углублениями. Такие плиты с отверстиями фиксируются в Крыму в подкурганных погребениях срубной культуры. На одном из таких захоронений в отверстие плиты была вставлена грубо подогнанная каменная пробка. Находка на поселении разрушила прежнюю гипотезу об исключительно погребальном значении плит. В.А. Колотухин полагал, что смысл изготовления подобных предметов находит аналогии в совершенно далеких традициях. Населения позднебронзовых памятников имело иранские корни. Однако изготовление подобных плит, в совокупности с почитанием быка, находит аналогии в культе индоарийских народов, связанных с богом Рудрой. Если это предположение подтвердится будущими исследованиями, то представления об истории населения Крыма позднего бронзового века будут значительно скорректированы.

 

Список литературы
Колотухин В.А. Поздний бронзовый век Крыма. - К.:Стилос, 2003. - 139
Смекалова Т.Н. Археологический атлас Северо-Западного Крыма. Эпоха поздней бронзы. Ранний железный век. Античность. Санкт-Петербург: Издательство «Алтейя», 2017, 448 с